Одним из первых писателей антинаркотического направления по праву может считаться немецкий романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман, посвятивший описанию пагубной страсти одно из самых известных своих произведений.
Начинается всё довольно безобидно: студент расслабляется на травке посредством курительной смеси:
"Он отыскал приятное местечко на траве под бузиною, выросшей из разрушенной стены, и, сев там, набил себе трубку пользительным табаком, подаренным ему его другом, конректором Паульманом..."
Смесь неожиданно оказывается забористой:
"Вдруг раздался какой-то шепот и лепет, и цветы как будто зазвенели, точно хрустальные колокольчики. Ансельм слушал и слушал. И вот — он сам не знал, как этот шелест, и шепот, и звон превратились в тихие, едва слышные слова:
«Здесь и там, меж ветвей, по цветам, мы вьемся, сплетаемся, кружимся, качаемся. Сестрица, сестрица! Качайся в сиянии! Скорее, скорее, и вверх и вниз, — солнце вечернее стреляет лучами, шуршит ветерок, шевелит листами, спадает роса, цветочки поют, шевелим язычками, поем мы с цветами, с ветвями, звездочки скоро заблещут, пора нам спускаться сюда и туда, мы вьемся, сплетаемся, кружимся, качаемся; сестрицы, скорей!»
И дальше текла дурманящая речь..."
Слуховые галюны сменяются зрительными:
"Все замолкло, и Ансельм видел, как три змейки, сверкая и отсвечивая, проскользнули по траве к потоку; шурша и шелестя, бросились они в Эльбу, и над волнами, где они исчезли, с треском поднялся зеленый огонек, сделал дугу по направлению к городу и разлетелся."
Дальше описывается движение по наклонной. Студент попадает в анальное рабство к местному наркобарыге, а также подсаживает на вещества свою визави Веронику. Окружающие пытаются вмешаться и исправить ситуацию, но тщетно. Избавить от зависимости в конце концов удаётся лишь Веронику, а наш несчастный студент продолжает своё падение. Время от времени он пытается образумиться и "сойти по-синему":
"Тут студент Ансельм и регистратор Геербранд схватили пуншевую миску, стаканы и с радостными восклицаниями стали бросать их к потолку, так что осколки со звоном падали кругом. «Vivat Саламандр! Pereat, pereat старуха! Бей металлическое зеркало! Рви глаза у кота! Птичка, птичка, со двора! Эван, эвоэ, Саламандр!» Так кричали и ревели все трое, точно бесноватые..."
Это не помогает. Как не помогает и попытка переломаться насухую под наблюдением ("под стеклом"). Абстиненция описана со знанием дела, хотя и в несколько смягчённых тонах:
"Ослепительный блеск плотно облекает тебя; все предметы кругом кажутся тебе освещенными и окруженными лучистыми радужными красками; все дрожит, колеблется и грохочет в сиянии, — ты неподвижно плаваешь как бы в замерзшем эфире, который сдавливает тебя, так что напрасно дух повелевает мертвому телу. Все более и более сдавливает непомерная тяжесть твою грудь, все более и более поглощает твое дыхание последние остатки воздуха в тесном пространстве; твои жилы раздуваются, и каждый нерв, прорезанный страшною болью, дрожит в смертельной агонии..."
Итог печален. Студент доходит до самого края и, хоть и не умирает, попадает в дурку ("в Атлантиду", на жаргоне местных торчков; вероятно, по аналогии с поприщинской "Испанией"). А причина всему - невинное увлечение курительными смесями.
Таково мнение немецкого писателя-романтика о проблеме наркомании. Насколько же он прав? Отметим, что изложенное - не истина в последней инстанции, но всего лишь частная точка зрения. И не будем забывать, что перед нами всё-таки художественное произведение, то есть вымысел, где реализм закономерно приносится в жертву драме. Едва ли медицинская наука во всём согласится с писателем.
А трава - вообще не наркотик.
Stop narcotix!
-
(no subject)
Если "vox populi — vox dei", то тогда "vox regis — vox aesaris"?
-
(no subject)
( отсюда) С царствования Шоумэна 585 до н. э. У упоминается в летописях, при этом правитель именуется ваном.
-
(no subject)
( отсюда) Сори что под топовым но у меня вопрос, для которого потребуется коллективное мышление. Почему Российские гербы содержат изображения…
- Post a new comment
- 0 comments
- Post a new comment
- 0 comments