(к этому)
"Не повествуйте мне-с о петербуржских традициях-с. Там ничего нет-с, помимо возлияний, расчленений и поребрика с парадным-с."
Итак, ещё об отечественных военно-технических традициях, неизменных в веках. По-моему, эти традиции проистекали (и проистекают) из некоего недомыслия. Решения принимались или исходя из каких-то мелких частностей (типа "нужна замена для X" или "надо построить А, но не можем, зато можем Б, поэтому будем строить Б") или в качестве "реакции", ответа на действия противника ("нужно найти контрмеру к новому вражескому оружию").
На уровень выше оперативного военно-техническая мысль не поднималась. Общую стратегическую картинку, не говоря уже о политической, люди не видели, оно у них как-то в голове не укладывалось. Посмотреть на то, как всё новое, что предлагается строить, будет работать вместе, во взаимодействии друг с другом, могли разве что применительно к полю боя, не выше. "Как танк будет кооперироваться с БМП?" — это ещё могли обдумать, учесть при проектировании. Но вот, например, как сухопутные войска в целом будут взаимодействовать с авиацией и флотом, как оно всё будет работать, какой эффект окажет в стратегическом масштабе, как будет влиять на международную политику — такие мысли как будто и в голову не приходили. "Недоставало системности", да. Системность ограничивалась, как я уже сказал, в лучшем случае оперативным уровнем. Могли придумать какую-нибудь сложную изощрённую систему для борьбы с некоторой системой противника (скажем, МРА против палубной авиации), но эта система не была вписана в общий "контекст" вооружённых сил (за неимением такового), её смысл исчерпывался её прямым предназначением. "Зачем МРА? — Чтобы топить американские авианосцы." А дальше что? Допустим, МРА внезапно оказалась эффективной, авианосцы потопили — и что дальше? Дальше-то что?
Я вот к чему. Отечественная военно-техническая мысль думала лишь о том, как "решить поставленную задачу" (это слово — "задача" — у нас обожают): достичь нужных технических характеристик, нужной точности огня, нужной производительности, и так далее. Задача "победить в войне" перед отечественной военно-технической мыслью не ставилась никогда. Максимум — "как выиграть на поле боя", но не "выиграть войну", и тем более не "выиграть мир". Некому было ставить такую задачу.
Поэтому всё росло как-то стихийно, безмысленно, снизу вверх, и вырастало в какую-то ерунду. А ответственные за это люди потом никак не могли объясниться, упорно (упорото) уверяя публику, что "они всё делали правильно". Вот зачем строили "Севастополь", устаревший ещё на стапеле? Тут эксперты приведут ворох соображений, всяких заклёпочных деталей, из которых неизбежно следовало строительство именно вот такого корабля, но если посмотреть с высоты, все эти рассуждения обесценятся. Корабль слишком медленный для линейного крейсера и слишком слабый для линкора, с отвратительной мореходностью, не позволяющей его использовать даже в Средиземном море, какой-то "линкор береговой обороны". Абсолютно бессильное и бесполезное оружие, против любого противника, даже самого слабого, вроде турок. Зачем тогда оно такое нужно? И неужели всё это не было очевидно с самого начала? Но этого "взгляда сверху" ни у кого из участников процесса не было, все смотрели "снизу", от заклёпок, и через сколько-то итераций пришли вот к такому проекту. С их точки зрения, всё было очень логично, безальтернативно, неизбежно. И в результате получилась какая-то ерунда.
А у других держав почему-то получалось лучше. Наверное, они секрет какой-то знали.
"И так у них всё". Веками. По крайней мере, такое у меня впечатление от местных реалий.